Перейти к основному содержанию

Синтезаторы. Исторический обзор

Многие композиторы начала XX века мечтали о новых электронных технологиях, которые могли бы расширить звуковую палитру и снять ограничения музыкального строя,  лежащие в основе и самой музыки — классической и современной, и существовавших музыкальных инструментов. Новые возможности нужны были не для имитации существовавших форм, а для того, чтобы выйти за их пределы.

В 1906 году начались публичные демонстрации Телармониума Кэхилла, а годом позже композитор и пианист Ферручио Бузони напишет в своем революционном трактате «Эскиз новой эстетики музыкального искусства» о необходимости расширения 12-тоновой хроматической шкалы  классического темперированного строя и новых (возможно, электрических) инструментов для реализации этой идеи: «Только длительная и тщательно выполненная серия экспериментов, и постоянная тренировка слуха поможет новому поколению сделать этот незнакомый материал пригодным для работы и Искусства». И там же: «Музыке как искусству, с трудом наберется 400 лет; состояние музыки на данный момент — всего лишь одна из ступеней ее развития, возможно самая первая ступень за пределами принятой сегодня концепции, а мы — мы говорим, что сложившаяся на сегодня музыкальная форма — это «классика» и «священные традиции»! И мы говорим об этом уже довольно давно! Мы создали правила, установили принципы, наложили законы; — мы применяем к ребенку законы, созданные для зрелого человека. Но ведь ребенок ничего не ведает об ответственности! Этот ребенок юн, мы осознаем, что он какой то особенный, и эта особенность дает нам понять, что он уже ушел дальше своих старших сестер. А законодатели не увидят этой особенности, потому что в противном случае их законам суждено забвение. Этот ребенок парит в воздухе! Он не касается земли своим ступнями. Над этим ребенком не властен закон гравитации. Он нематериален. Он состоит из некой прозрачной материи. Этот ребенок состоит из звучного воздуха. Это дитя почти воплощение Природы во всей ее сущности. Оно — свободно! Но свобода это то, что человечество никогда не понимало до конца, никогда не осознавало подлинную ее сущность. Люди не могут ни понять, ни признать существование свободы. Законодатели отрицают миссию этого ребенка; они вешают тяжкий груз правил и законов на его плечи. Ему едва ли позволено прыгать — в то время, как это его природа — следовать линии радуги и разбивать потоки солнечного света облаками.»